[После завершения личного квеста Морриган]

Шейла: Я так понимаю, болотная ведьма уходила убить свою собственную мать?

Морриган: Только ради самозащиты.

Шейла: Так оно говорит. Значит, оно никак не могла это задумать с самого начала.

Морриган: Я ничего не знала о… замыслах своей матери… пока не нашла книгу. Ты намекаешь, что я все это подстроила?

Шейла: Совсем не обязательно, если учесть, что только оно и может прочитать эту книгу. С тем же успехом это может быть дневник или сборник кулинарных рецептов.

Морриган: Хочешь, я научу тебя читать эту книгу? Тогда ты сама все узнаешь.

Шейла: (Фыркает) Теперь оно испытывает меня.

Морриган: (Хихикает) Ну так что? Будешь учиться или нет?

Шейла: Не буду. Мне наплевать, правда это или нет.

Морриган: Тогда оставь меня в покое.

Шейла: У болотной ведьмы очень много общего с моим бывшим хозяином.

Морриган: «Болотная ведьма»? Как оригинально.

Шейла: Болотная ведьма такая же высокомерная и жестокая. Я бы не хотела, чтобы у ней в руках оказался мой жезл управления… если бы, конечно, он еще действовал.

Морриган: Сказала бы я тебе, голем, куда ты можешь засунуть свой жезл управления.

Шейла: Оно хочет сказать, что если б мой жезл управления действовал, оно не пожелало бы власти надо мной?

Морриган: Ну нет, так далеко я бы не зашла. Я бы могла, например, приказать тебе прыгнуть в озеро. В очень глубокое озеро.

Шейла: Оно никого не обманет. Болотная ведьма поработила бы мир, если б только могла. Мы плясали бы у нее, как марионетки на ниточках.

Морриган: Ах, голем, как ты хорошо меня знаешь. Твой проницательный взор сорвал с меня все покровы.

Шейла: Я глаз не спущу с болотной ведьмы. Ей нельзя доверять.

Морриган: (Вздох) Теперь и ты говоришь в точности как Алистер.

Шейла: Сколько других обликов может принимать болотная ведьма?

Морриган: Несколько.

Шейла: Может оно стать големом?

Морриган: Что, соскучилась по обществу себе подобных?

Шейла: Если оно могло бы стать големом, я просто не понимаю, почему оно не останется насовсем в этом облике. Это наивысшая форма существования.

Морриган: Нет, я не могу стать големом. Я могу научится принимать облик разных животных, но всякий раз этому надо учиться заново.

Шейла: И как же оно изучает нужный облик? Где-то читает об этом?

Морриган: (Смеется) Этому дару нельзя научиться из книг! Нужно скопировать душу животного!

Шейла: Не понимаю.

Морриган: Тебе и не надо. Камень неизменен - вот и оставь все, как есть.

Шейла: Почему болотная ведьма по-прежнему странствует с Серыми Стражами?

Морриган: Ты считаешь, что я не должна этого делать?

Шейла: Я любопытна. Мне кажется, что у нее нет причин оставаться.

Морриган: То же самое можно сказать и о тебе, голем. Тебя здесь не держит жезл управления.

Шейла: У меня нет прошлого, а стало быть, нет цели. О болотной ведьме нельзя сказать то же самое. Ее цель просто неизвестна.

Морриган: Продолжай задавать вопросы, и я превращусь в птицу. Я это умею.

Шейла: (Фыркает) Я не боюсь птиц.

Морриган: О, я же не сказала, что ты их боишься. Я просто взлечу повыше и буду парить, парить, пока не…

Шейла: Хватит! Я буду молчать.

Морриган: Превосходное решение.

Шейла: Не могла бы болотная ведьма объяснить мне природу магии? Мне это очень интересно.

Морриган: Наверняка найдется еще кто-нибудь, кому не прискучат твои настырные расспросы. Может быть, Алистер?

Шейла: Боюсь, второй Страж не обладает нужными познаниями, чтобы ответить на мой вопрос.

Морриган: Все равно можешь его спросить. Что бы он ни сказал, нас это, по крайней мере, развлечет.

Шейла: Не понимаю. Я ищу знаний, а не развлечения.

Морриган: Твои проблемы. Поверь, ты добьешься куда большего, если будешь искать развлечений.

Шейла: Болотная ведьма очень странное существо. Я ее не понимаю.

Морриган: Ты не первая, кто так говорит. Хотя, пожалуй, первая из големов.

Шейла: Я спрошу об этом болотную ведьму в другой раз, когда оно будет менее склонно отвечать на мои вопросы загадками.

Морриган: Тогда, боюсь, тебе долго придется ждать.

Шейла: Я бы все же хотела узнать, как болотная ведьма учится принимать чужой облик.

Морриган: Ну и настырная же ты. Неужели голему все-таки захотелось стать человеком?

Шейла: Человек - это слабый и мягкий облик. Я ничего подобного не желаю.

Морриган: В таком случае, откуда такой интерес к перемене облика? Если только втайне не желаешь стать другой?

Шейла: Вот зачем болотная ведьма этому учится? Чтобы уйти от собственного облика?

Морриган: Отчасти, да. Жить в Диких землях было довольно одиноко. Соединиться с лесом, стать одной из его обитателей… это была хоть какая-то, но свобода.

Шейла: Думаю, этот дар весьма пригоден для маскировки.

Морриган: Или, быть может, для того, чтобы проходить в дверь, не ударившись головой о притолоку?

Шейла: Да, точно.

Морриган: Увы. Это недостаточно веская причина.

Шейла: А какая причина была бы веской?

Морриган: Для чего?

Шейла: Оно сказало, что моя причина узнать побольше о перемене облика «недостаточно веская». Так какая причина была бы веской?

Морриган: (Хихикает) Не знаю. Назови мне причину, а я скажу, веская она или нет.

Шейла: Так оно может просто объявить недостаточно веской любую причину.

Морриган: А тебя это злит, верно?

Шейла: Я бы сказала, что в своем садизме оно сильно смахивает на птицу.

Морриган: Отлично. Предлагаю на этом и закончить.

Шейла: У меня есть вопрос к раскрашенному эльфу…

Зевран: Раскрашенный эльф? Ух ты, да ведь это же я! До чего же мне это нравится!

Шейла: Верно ли я поняла, что раскрашенный эльф - «ворон»?

Зевран: Не буквально, но… да, я Ворон.

Шейла: Как птица.

Зевран: А что, есть другие варианты?

Шейла: Значит, раскрашенный эльф забрасывает своими испражнениями беспомощные статуи?

Зевран: Если на то есть серьезная причина, то почему бы и нет?

Шейла: Это возмутительно! Пусть раскрашенный эльф держится от меня подальше, а не то…

Зевран: (Вздох) Я все понял.

Шейла: Меня мучает любопытство. Раскрашенный эльф ответит на вопрос?

Зевран: Почему бы и нет? У меня прорва свободного времени.

Шейла: Раскрашенный эльф напал на Серого Стража, однако же до сих пор жив. Будь моя воля, его череп давно бы уже превратился в крошево.

Зевран: Ну не знаю. Неужели ты могла бы поднять руку на такое прекрасное создание, как я?

Шейла: Запросто. Не понимаю, каким образом красота какого-то создания помешает раздавить его в лепешку.

Зевран: Ну так, может, ты просто не умеешь правильно смотреть на других. Приглядись повнимательней, друг мой, к нашему Серому Стражу. Разве перед нами не объект, достойный подражания? Только слепой не может разглядеть, как прекрасны все мы и как важно сберечь эту красоту.

Шейла: Пф. Вероятно, существуют определения «слепоты», которых я еще не постигла.

Зевран: Хм-м-м. Шейла, хочу тебя спросить. Что ты ощущаешь, являясь гигантской статуей?

Шейла: Дурацкий вопрос. Что еще можно ощущать?

Зевран: Ну, смотри… тебе неприятно? Может чувствуешь себя замурованной в каменной глыбе? Или вовсе ничего не чувствуешь?

Шейла: Мне не с чем сравнивать. Что чувствует тот, чья раса считается низшей по отношению к такой мягкой и слабой, как твоя?

Зевран: А-а… ну-ну…

Шейла: Какое оно должно быть хрупкое. Тронь, и оно вроде как взорвется и забрызжет все слизью. Не удивительно, что они прячутся в металл.

Зевран: Наверно, нужно побольше, чем тронуть…

Шейла: Я ощущаю себя крепкой. И бессмертной. Из меня не текут никакие гнусные жидкости.

Зевран: Хм-м-м… Ну, вот, ты сказала, и я почувствовал себя вроде хрупкого грибочка…

Зевран: Дружище, я думал о трудностях, какие у тебя могут быть.

Шейла: Оно думало, как прогнать птиц из неба?

Зевран: Нет, я о твоем положении… быть каменной, и все такое. Наверно, для тебя ужасно видеть других… вместе. Ты понимаешь, о чем я.

Шейла: Вместе… Это стоять друг возле друга?

Зевран: Я говорю о любви, моя каменная подруга. Когда ты видишь как ею занимаются, наверно, расстраиваешься, что не можешь испытать такого удовольствия.

Шейла: Это отвратительно. Смотреть на крестьянские парочки, которые иногда устраивались в моей тени, было уже гнусно. Ну, а мысль о том, чтобы испытать… Га-а!

Зевран: Ты из стоиков, дружище. И смельчаков. Мы тебе очень обязаны, что ты страдала молча.

Шейла: Я не страдала, ни молча, никак, до сих пор.

Зевран: Понимаю…

Зевран: Так, скажи, Шейла… предложили бы тебе получить плоть, как у нас, ты согласилась бы?

Шейла: Оно, похоже, очень увлеклось этой темой.

Зевран: Ну, развлеки меня. Ты хотела бы жить? Дышать воздухом и ощущать плоть? Или осталась бы бессмертным камнем, как сейчас?

Шейла: Чтобы вытекала кровь, а потом еще стареть, болеть и умереть?

Зевран: Конечно. Мы на все это согласны ради блага быть теми, кто мы есть.

Шейла: Тогда, спасибо, нет. Я не нуждаюсь в таких недостатках.

Зевран: А как же семья? Дети? Жизнь не начинается и не кончается на одной персоне.

Шейла: Я… не испытываю желания создавать побеги.

Зевран: Твоя форма прекрасна, что да, то да. Но если ты не страдаешь от недостатков жизни, то и не знаешь ее достоинств. А их стоит принять во внимание.

Шейла: Нечего там принимать во внимание. Зачем говорить о невозможном.

Шейла: Насколько я понимаю, сестра - поклонница этого «Создателя».

Лелиана: Сестра - это я? Как здорово! Будто ты мой старший брат… или сестра. Или еще кто-то.

Шейла: Я - создание из камня. Сомневаюсь, чтобы мы могли быть в каком-нибудь родстве.

Лелиана: О, я не имела в виду - буквально! Тебе не приходило в голову, что существует духовное родство?

Шейла: Я заметила, что люди склонны верить небылицам, даже если им докажут, что это неправда.

Лелиана: Верить тому, чего нельзя доказать - в этом и есть сущность веры, Шейла.

Шейла: Верить тому, чего нельзя доказать - это легковерие.

Лелиана: Значит, я легковерна?

Шейла: Я так понимаю, мы больше не сестры по духу?

Шейла: У меня, вероятно, есть причина извиниться перед сестрой.

Лелиана: Извиниться? За что?

Шейла: За предположение, то сестра легковерна, поскольку верит тому, чего нет на самом деле.

Лелиана: А, это. Я уже почти забыла. Спасибо, что напомнила.

Шейла: Думаю, было бы некоторым… утешением… верить, что все происходящее следует некоей великой цели. В годы, проведенные в Хоннлите без движения, было бы утешением знать, что на то есть причины.

Лелиана: А ты уверена, что ее не было? Возможно, Создатель совершил это, чтобы ты встретилась с нами. Ты как-то сказала, что у тебя нет цели. Быть может, ты просто не там ее искала.

Шейла: Быть может. Я подумаю над этим.

Шейла: Я подумала о том, что сказала сестра.

Лелиана: В нашем предыдущем разговоре? И что?

Шейла: Я хотела бы, чтоб сестра объяснила мне, для чего нужны птицы.

Лелиана: Птицы? Э… какие птицы?

Шейла: Всякие. Злобные летучие демоны, которые роняют наземь свои испражнения. Зачем твоему Создателю понадобились эти твари?

Лелиана: Затем же, зачем он сотворил всякое… зло. Например, порождений тьмы. Чтобы уравновесить… добро и зло.

Шейла: Мне трудно поверить в высшую силу, которая намеренно посылает в мир зло. Неужели ей нравится так шутить?

Лелиана: Быть может, это урок, который всем нам предстоит выучить. Уроки, Шейла, часто бывают нелегкими.

Шейла: Пф. Удивительно, что у этого Создателя столько поклонников. Я хочу сказать… птицы! Чем Он только думал?

Шейла: Я еще немного подумала об этом Создателе сестры.

Лелиана: Он не только мой Создатель, Шейла. Он и твой Создатель. Он создал все.

Шейла: Пф. Не знаю, кто создал меня, но сомневаюсь, чтоб это был Он.

Лелиана: Думаю, ты ошибаешься. Важнейшую часть тебя… ту часть, которая делает тебя тобой… Сотворил Он.

Шейла: И сестра просто верит в это, хотя нет никаких доказательств?

Лелиана: Верю.

Шейла: И сестра по-прежнему верит, что мы с ней может быть сестрами? По духу?

Лелиана: Верю. Я думаю, что это было бы замечательно.

Шейла: Полагаю, бывают вещи и похуже. Например, налет целой стаи голубей.

Лелиана: Рада это слышать.

Шейла: У сестры интересная обувь.

Лелиана: Правда? Ты… тебе нравятся туфли, да?

Шейла: Я довольно много вешу. Мягкая обувь на ногах была бы очень кстати, но я сомневаюсь, что такое можно изготовить.

Лелиана: Хм-м. Мне на ум приходят сандалии. Симпатичные сандалии на толстой подошве, с весьма прочными ремнями. О да, это можно сделать! Может быть, мы найдем сапожника, который захочет взяться за этот заказ! Какой цвет ты хочешь?

Шейла: Цвет не имеет никакого значения.

Лелиана: На самом деле, очень даже имеет. И еще надо будет выбрать такой фасон, чтоб лодыжки казались потоньше… боюсь, тут тебе без помощи не обойтись.

Шейла: У меня… толстые лодыжки?

Лелиана: Ничего страшного. Я вот не в восторге от своих бедер. Важно пользоваться тем, что у тебя есть.

Шейла: Хм. Ладно, я хочу красные туфли.

Лелиана: О-о! Какое смелое решение! Это надо запомнить!

Лелиана: Шейла, а ты жалеешь о той жизни, которой когда-то жила? О столетиях потерянных воспоминаний?

Шейла: Оно жалеет о времени, проведенном в чреве матери?

Лелиана: Я?.. Ну… нет. То время я не помню.

Шейла: Все точно так же. Я помню досюда, а что было прежде ныне совсем забыто.

Лелиана: И ты совсем-совсем ничего не помнишь? Ни крошечки?

Шейла: Есть… образы. Лица, для которых у меня нет имен. Места, где я, помнится, была, но не знаю, где они. Жалею ли я об этом? Оно ни с чем не связано. Мысли об этом лишь тревожат меня.

Лелиана: Значит, это как сны. Просыпаясь, не помнишь подробностей.

Шейла: Сны, значит, такие? Что ж, да. Пожалуй, очень похоже.

Лелиана: Как печально! Узнать, что твоя прошлая жизнь это забытый сон… Я так сочувствую.

Шейла: Почему бард так смотрит на меня?

Лелиана: Я хочу сочинить о тебе песню. «Статуя с золотым сердцем»… или что-то в этом роде.

Шейла: Оно думает, что мое сердце из золота? Оно из камня, никак иначе. Холодного камня.

Лелиана: Я имею в виду, что у тебя золотое сердце. Сдается мне, что это так.

Шейла: И это называется «золотое сердце»? Почему?

Лелиана: Э-э… потому что золото блестящее и драгоценное и… доброе сердце ценится так же высоко?

Шейла: Блестящее.

Лелиана: Это так говорится.

Шейла: Мое сердце не назовешь блестящим. Я убиваю. Часто и не без удовольствия.

Лелиана: У тебя была и другая жизнь. В глубине, в самой сердцевине своей сущности, ты добрая. Я уверена.

Шейла: И все же я никогда не проявляю этого качества. Ужасно смешно.

Лелиана: Шейла, ты не вся каменная. В глубине у тебя есть живое существо.

Шейла: Разве что я его съела.

Лелиана: Не могу понять, почему ты ненавидишь птиц.

Шейла: Потому, что мне приходилось терпеть, что они вечно орут, вечно садятся и, главное, что они все время га…

Лелиана: Нет, это я понимаю. Но ведь они всего лишь… такие они есть!

Шейла: Верно. Гнусные твари с крыльями. Порождений тьмы нужно истребить как раз за то, что они такие, какие есть.

Лелиана: Но ведь птички это красивые милые создания! Они открывают клювики и поют!

Шейла: Бард слышит музыку. Я слышу вопли баньши, от которых вскипает кровь.

Лелиана: Но… а как же соловей? Или лебедь?

Шейла: Правда, это не голуби. Ну и что? Злые твари в небе.

Лелиана: (Вздох) Сдаюсь.

[Если у Лелианы романтические отношеня со Стражем]

Шейла: Я заметила, что сестра проводит с ним очень много времени.

Лелиана: С ним…? Ах да, понимаю. Не ожидала, что ты станешь замечать такое.

Шейла: Я сотворена из камня. Это не значит, что я тупа как кирпич.

Лелиана: (Хихикает) И я так думаю.

Шейла: Сестра не видит проблемы в том, чтобы служить двум хозяевам?

Лелиана: Хм. Если отвлечься от слова «служить», я так понимаю, то имеешь в виду Создателя? Я пришла в Церковь послушницей, но обетов не давала. А если б и давала - Церковь не запрещает людям любить друг друга.

Шейла: Мне сказали, что сестра покинула службу Создателю, чтобы отправиться сюда.

Лелиана: Создателя невозможно покинуть. Он всегда в твоей душе.

Шейла: Сдается мне, это повод в пользу неверности.

Лелиана: Ты… знаешь, ты крайне ехидна для ходячей статуи.

Шейла: Мне об этом говорили.

Огрен: Слушай, а големы знают какие-нибудь анекдоты?

Шейла: Я знаю, как минимум один. Это пьяный гном, который странствует с Серым стражем, постоянно рыгая и...

Огрен: Ба! Я имел в виду настоящий анекдот! Ты же там столько лет стояла, уж наверняка услышала парочку!

Шейла: Как-то один человек начал рассказывать приятелю анекдот. При этом он мочился на мою ногу. Признаюсь, я его не слушала. Я была слишком занята тем, что обдумывала план мести.

Огрен: Да? И что стало с тем человеком?

Шейла: Он пропал во время боя в Хонлете. Печальная история. Должно быть, стукнулся головой о камень.

Огрен: Уф. Напомни мне, чтоб, когда захочу отлить, держался подальше от тебя.

Шейла: Пьяный гном сражается... довольно неплохо.

Огрен: Только не надо говорить это с таким видом, точно у тебя запор.

Шейла: Оно не слабое. И не сказать, что неуклюжее. В бою.

Огрен: Ты у меня денег хочешь одолжить, или что?

Шейла: Я говорю, что есть вещи и похуже, чем когда приходится сражаться с ним.

Огрен: Приятно слышать. Может, мне теперь снять штаны? Или ты уже кончила?

Шейла: Закончила. Больше ни слова.

[Если Страж поддержал Каридина]

Шейла: Спас бы пьяный гном свою бывшую жену, если б мог? Я решила, что поскольку пьяный гном всегда держится так развязно, его просто нельзя оскорбить по-настоящему.

Огрен: Пф. Недурно заявлено. По правде говоря, не знаю. Она показалась мне малость побезумнее, чем в те дни, когда мы еще были женаты.

Шейла: Малость? Он, конечно же, преувеличивает?

Огрен: Бранка всегда была чуток раздражительная. Помнится, как-то она едва не приложила меня по башке кузнечным молотом... эх, хорошее было времечко!

Шейла: Мне трудно понять, почему оно было так привязано к этой Бранке.

Огрен: А потому что трахалась с фантазией. Уж она-то умела взбодрить старого дружка, если ты понимаешь, о чем я! (Присвистывает) Совершенная! (Ржет)

Шейла: Мне больше не хочется в этом разбираться.

[Если Страж поддержал Каридина]

Шейла: (Вздох) Так. У меня к тебе вопрос, гном.

Огрен: Да? Звучит так, словно у тебя камушек выходит. (Смеется) Дошло? «Камушек выходит»!

Шейла: Да, дошло. Мой вопрос такой: считает ли оно, что если б Наковальня пустоты не была уничтожена, гномы стали бы использовать ее?

Огрен: Хм-м. Ты имеешь в виду - создавать новых големов? Да, конечно, ты бы и нага сплющить в лепешку не успела.

Шейла: Даже если б знали, какие это причиняет муки? Все равно обрекли бы других на такую участь?

Огрен: Но ведь не силой же. Наверняка нашлось бы вдоволь добровольцев - вот как ты, например. С каждым годом нас становится все меньше, а порождений тьмы не убывает. Если б это спасло Орзаммар? Само собой, нашлись бы толпы охотников стать големом.

Шейла: Значит, оно думает, что уничтожить Наковальню было неправильно?

Огрен: (Вздох) Да нет... иногда необходимо помешать кому-то сделать глупость, даже ради благого дела.

Шейла: Оно намекает на свою бывшую жену?

Огрен: По-моему, некоторым статуям пора проваливать ко всем чертям и задавать свои растреклятые вопросы кому-нибудь другом.

Винн: Шейла, почему ты называешь меня «старейшей»?

Шейла: Ясное дело, потому что оно пурпурное. И гиена.

Винн: Значит, тебе просто нравится вредничать? Но ведь на самом деле ты совсем не такая.

Шейла: Я обнаружила, что мне доступны кой-какие развлечения. Если меня так часто называют просто «голем», мне доставляет удовольствие платить им той же монетой.

Винн: А, ладно. Но не могла бы ты хотя бы использовать другое слово? Я не хочу, чтобы моим главным признаком был почтенный возраст.

Шейла: Как пожелает привередливый маг.

Винн: Все, сдаюсь.

Шейла: У меня есть к тебе вопрос, старейшая.

Винн: Неужели так обязательно всегда называть меня «старейшая»? Я пока еще не дряхлая карга.

Шейла: Оно предпочло бы «маг не первой молодости с обвислой грудью»?

Винн: Странная у тебя манера добиваться ответов на свои вопросы.

Шейла: Меня интересуют одержимые, те, что были в башне. Возможно ли такому созданию снова стать человеком?

Винн: Да, это просто… очень трудно. И требует путешествия в Тень.

Шейла: И что? Маг потом остается таким же, как был?

Винн: Нет, я… никогда не встречала такого человека, но нет. Они изменяются. Навсегда.

Шейла: Понимаю. Спасибо за ответ… мудрая.

Шейла: Старейшая следит за мной. Это напоминает мне одного бывшего хозяина, которому я проломила голову… или, по крайней мере, так мне сказали.

Винн: Ох, Шейла, прошу прощения. Просто ты вызываешь у меня любопытство, вот и все.

Шейла: Так же говорил мой бывший хозяин во время опытов.

Винн: О, я бы ни за что не стала так поступать. Меня просто завораживает сам факт твоего существования. С одной стороны, твоя жизнь кажется такой грустной и одинокой. А с другой стороны – ты такая могучая. Ты первая из големов, кто обладает свободой воли. Могу я спросить, как ты намерена этим воспользоваться?

Шейла: Если не считать уничтожения летучей нечисти?

Винн: Э-э… да, если не считать этого.

Шейла: Не знаю. Пока что мне нравится проламывать головы.

Винн: Да, это уже… кое-что.

Винн: Шейла, ты когда-нибудь думала о своем будущем?

Шейла: Мне приходило в голову, что я могла бы примкнуть к Церкви. Стать Владыкой. И обзавестись армией гигантских големов Андрасте, созданных для того, чтобы завоевать весь мир!

Винн: Это правда?

Шейла: Не-ет.

Винн: Вопрос был задан серьезно. Когда-нибудь миссия Серых Стражей так или иначе закончится. Что ты будешь делать тогда?

Шейла: Я думала, миссия Серых Стражей – уничтожить порождений тьмы.

Винн: Да? Так ты хочешь разделить их главное предназначение? Это твоя высшая цель?

Шейла: Я над этим еще не очень задумывалась. Но такая цель, пожалуй, получше, чем перебить всех птиц в мире.

Винн: Да, пожалуй. По крайней мере, так. Над этим стоит подумать.

Шейла: Старейшая когда-нибудь встречала других големов?

Винн: Кажется, в погребах башни хранился один голем. В отключенном состоянии. Не знаю, что с ним сталось. После всего того, что случилось с Кругом, я не удивлюсь, если его полностью разрушили.

Шейла: Почему его отключили? Он что, разбил голову какому-нибудь заносчивому магу, который отдавал слишком много приказов?

Винн: Не знаю, Шейла. Быть может, он просто испортился и его нельзя было починить. Думаю, он остался в башне просто потому, что никто не мог сдвинуть его с места. Это был очень, очень древний голем. Кажется, его в незапамятные времена привезли из Тевинтера. Вероятно, кто-то купил его охранять башню.

Шейла: Ее сородичи просто обожают своих рабов, правда?

Винн: Это… это был не раб! Это было… было…

Шейла: Орудие? Так я и думала. Нет, не отрицай. Нет.

Шейла: Я никогда не слыхала о кунари.

Стэн: Значит, плохо слушала. Мы не приплыли к этому берегу только в прошлом году, мы проделывали это столетиями.

Шейла: Я слушала. Мне, собственно, больше и заняться было нечем, и за все годы, которые я провела в деревне, я ни разу не слышала, чтобы кто-то упоминал кунари.

Стэн: Полагаться на людей как на источник знаний - затея безнадежная.

Шейла: Они довольно невежественные, правда? И слабые. Даже лучшие из них.

Стэн: У нас в Пар Воллене есть пара похожих существ. Люди называют их «обезьянами». Это глупые и трусливые твари. Когда они пугаются, то пронзительно визжат и бросаются испражнениями.

Шейла: Превосходное сравнение. Интересно, они в родстве с людьми?

Стэн: Вполне возможно.

Шейла: Скажи, все твои сородичи, кунари, такие сильные?

Стэн: Существо, я здесь не для того, чтобы удовлетворять твое любопытство.

Шейла: Это верно. Я должно быть, разболталась о ерунде, совсем, как человек? Прошу прощения.

Стэн: Нет, это мне следует извиниться. Ты не человек. Ты великолепно сработанный механизм.

Шейла: Приятно слышать такое от кунари. Если все твои сородичи такие, как ты, удивительно, что вы до сих пор не завоевали людей.

Стэн: Я и сам этому удивляюсь.

Шейла: Стоит только посмотреть на них. Они такие...

Стэн: Маленькие?

Шейла: Точно!

Стэн: Мы с тобой мыслим одинаково, кадан.

Стэн: Не понимаю, что такое голем. Зачем понадобилось создавать такое существо.

Шейла: Зачем делают мечи? Чтобы бить врагов.

Стэн: Голем, но ты же не меч. Ты говоришь, как живое существо, а поступаешь, как вещь. Я не знаю как к тебе относиться.

Шейла: (Фыркает) Управляющий жезл уничтожен, и я больше не вещь.

Стэн: Нет? Это все равно в твоем сердце. Ты хоть понимаешь? «Века и века они подымали головы и заявляли миру: «Тем, что случилось до меня, я был выкован. Я же новый и величием превосхожу своих предков». И так каждый шел по разрушенному миру, неправый и необузданный. Менее своего целостного бытия».

Шейла: Это загадка?

Стэн: (Вздох) Похоже на то.

Шейла: Кунари, а каковы, по-твоему, шансы на успех?

Стэн: Для Серого стража? Почти никаких.

Шейла: Почему же оно идет дальше? Я-то не умру, а оно может.

Стэн: Моя миссия точно такая же, как у Серого стража. Я должен видеть это до самого конца.

Шейла: Значит, отказаться от этого похода будет потерей?

Стэн: Еще какой. Участвовать в таком походе уже честь, какие бы шансы ни были.

Шейла: Честь странная штука. Куда лучше быть практичным.

Стэн: Что проку от практичности, если она ведет к трусости и ничтожеству? Лучше жить достойно, чем кое-как.

Шейла: М-м... интересная теория.

Стэн: Шейла, в жизни есть ценности. Она имеет цену. Но только, если ее не жалеешь.

Шейла: Я слышала кое-что интересное о кунари.

Стэн: Расскажи, кадан.

Шейла: Мне говорили, что кунари держат магов на привязи. На привязи! Замечательный подход!

Стэн: Не потому, что это доставляет кому-то удовольствие. Так поступили по необходимости.

Шейла: Почему бы не избавить их от страданий? Разбить им головы, и дело с концом. Быстро. Практично. Весело.

Стэн: Тебя сильно обижали подобные им, так что, твоя жажда крови простительна. Но те, о ком ты говоришь, заслуживают сожаления. И все равно, они должны служить, как и все остальные. Все должны найти себе место внутри кун.

Шейла: Похоже, то место, откуда оно пришло, просто чудесное. Маги на привязи! Что они еще придумают?

Стэн: Не рискну утверждать, что они не захотят взять на привязь и тебя, кадан.

Шейла: М-м-м... Это уже не так приятно слышать.

Шейла: Кунари, у меня есть вопрос на тему религии.

Стэн: Тебе, кадан, я отвечу.

Шейла: Принял бы его «кун» новообращенного - голема?

Стэн: Не знаю. Такого еще никогда не случалось. Мы принимаем все живые существа, если только они готовы признать свое место в мире.

Шейла: И что это за место?

Стэн: Одно из множество равных. Внутри куна личность существует для того, чтобы служить.

Шейла: Хм-м. Это не так привлекательно. Сочло бы оно равным себе и птиц?

Стэн: Птиц? Птицы просто... животные. Им не суждено просветление.

Шейла: Превосходно. Весьма многообещающе.

Шейла: В нашем прошлом разговоре кунари говорил что-то о равенстве.

Стэн: Да, я говорил, что все мы равны под куном.

Шейла: А как же люди? Не будут же они такими же равными, как другие?

Стэн: У всех, кто принимает кун, есть свое место. В землях, где мы живем, даже эльфы пришли к слиянию с этой философией.

Шейла: А если это место в самом низу?

Стэн: Если кому-то надлежит там быть, он там и будет.

Шейла: Кунари весьма практичный народ, Стэн.

Стэн: Я и сам всегда это говорил. Но все равно спасибо.

Шейла: Я хочу сказать, что мне было приятно сражаться рядом с кунари.

Стэн: Я разделяю твои чувства. Ты замечательный механизм, кадан. Воин, внушающий ужас.

Шейла: Но уж конечно не ужаснее, чем кунари. Как потрясающе оно сражает своих врагов!

Стэн: Я улыбаюсь всякий раз, когда ты испускаешь боевой клич, потому что знаю: наши враги трепещут.

Шейла: Я бы день напролет могла любоваться тем, как ты сражаешься... какой ты умелый, статный, как перекатываются в свете дня мускулы... То есть, я... ладно. Хватит. О сражениях...

Стэн: Ты. Тоже. Шейла: Верно.

Логэйн: Я как-то видел голема, такого, как ты. Много лет назад, когда сражался в войске Мэрика.

Шейла: Тебе повезло.

Логэйн: Это могла быть ты? В таком случае ты была тогда намного покорнее. Верная рабыня мага, служившего эрлу Рендорну.

Шейла: Разве я выгляжу покорной?

Логэйн: Вовсе нет. Быть может, я ошибаюсь. Подобного сарказма я бы не забыл.

Шейла: Значит, мы пришли к единому мнению.

Шейла: Оно могло бы выиграть ту битву. Оно ведь об этом знает?

Логэйн: Теперь меня еще будет изводить своими рассуждениями голем? Очаровательно.

Шейла: Оно сказало, что поступило так, чтобы защитить свою страну, но ведь это же была не совсем правда?

Логэйн: Я понятия не имею, о чем ты говоришь, голем.

Шейла: Оно могло бы убить ту женщину, Анору. И тогда оно стало бы королем прежде, чем появились бы другие претеденты.

Логэйн: Позволь напомнить, что ты говоришь о моей дочери.

Шейла: Знаю. Тем не менее оно говорило, что сделало бы все, что необходимо. Однако это неправда.

Логэйн: Я не хотел убивать собственную дочь. Да, это правда. Ты считаешь меня слабым?

Шейла: Я не уверена. Если б оно тогда знало то, что знает сейчас - его решение было бы другим?

Логэйн: (Вздох) Нет. Нет, я не убил бы ее. Даже если б знал.

Шейла: Тогда... я удовлетворена.

Шейла: Я с тебя глаз не спускаю, пес. Знаешь, сколько твоих сородичей мочилось на меня в той деревне? А я могла только беспомощно стоять и смотреть. Если я только замечу, что ты хоть на дюйм задерешь лапу в мою сторону... бац!

Пес: (Смущенно скулит)

Шейла: Рада, что мы понимаем друг друга. По крайней мере, с вашим братом можно договориться... в отличие от тех мерзких крылатых тварей!.

[Когда Шейле становится известно о ее происхождении]

Шейла: В твоих собачьих глазах видны проблески разума. Мне пришло на ум, что этот пес был выкован примерно в том же духе, что и я. Кому-то захотелось создать полезное оружие, и они прибегли к магии, чтобы создать пса. Различие только в том, что я, судя по всему, добровольно согласилась стать такой. Пес ведь слышал эту историю?

Пес: (Радостный лай)

Шейла: Отлично. И все-таки хотела бы я знать: принял бы пес другое решение, если б у него был выбор? Захотел бы он остаться животным - глупым, бесполезным, но счастливым?

Пес: (Смущенно скулит)

Шейла: Я тоже мучаюсь этим вопросом. Мне бы очень хотелось вспомнить, каким я была гномом. Полагаю, между мной и псом все же не так много различий. Вот только... мочись где-нибудь в другом месте.

Пес: (Радостный лай)