Винн: Должно быть, тебе и твоей матери было очень трудно жить, постоянно скрываясь от Церкви и ее охотников.

Морриган: Старуха, я не нуждаюсь в твоем сострадании. В нашей жизни не было никаких трудностей.

Винн: Но наверняка же время от времени вас кто-нибудь обнаруживал. Какими бы сильными вы себя не считали, вряд ли вам хотелось привлекать к себе пристальное внимание Церкви.

Морриган: Да, охотники время от времени приходили в Дикие земли. Там они и остались.

Винн: И это никогда не вызывало интереса у Церкви? Трудно поверить.

Морриган: В мире есть немало такого, во что трудно поверить. Например, в то, что тебе нравится носить ошейник и цепь.

Винн: У мира есть веские причины страшиться магов, даже если мы действуем из лучших побуждений.

Морриган: «Ваших» лучших побуждений - возможно. Меня эти страхи вовсе не заботят.

Винн: У тебя злой язык, Морриган. Почему ты со всеми так обращаешься?

Морриган: Я тебе ничего не обязана объяснять. У меня на лбу не написано: «Поучи меня!».

Винн: Ты путешествуешь вместе с ними, а это обязывает к вежливости.

Морриган: Я тебя насквозь вижу, старуха. Не приплетай других наших спутников, если все, чего ты желаешь - чтобы я была вежлива с тобой. Я не твой ученик из Круга, чтобы затаив дыхание внимать каждому твоему слову. Я не Алистер, который видит в тебе вторую мать.

Винн: Да, это очевидно. Ты ничуть не похожа на Алистера.

Морриган: Читай свои лекции где-нибудь в другом месте. Для меня они не имеют никакой ценности.

Морриган: Тебе не приходило в голову продлить свою жизнь, загнав к себе на службу еще какого-нибудь духа?

Винн: Конечно, нет.

Морриган: А я бы сделала. Конечно, я еще молода, красива и сама распоряжаюсь своей жизнью, в отличие от тебя, связанной с этим Кругом. Хм-м. Даже не понимаю, зачем я об этом спросила. Глупо это, должно быть - продлевать свою жизнь. Пустая трата сил и времени.

Винн: Думай, что хочешь, Морриган. Когда придет мой конец, я охотно уйду на покой, гордясь своими свершениями. А вот ты… ты поймешь, как пуста была твоя жизнь. Ты осознаешь, что поскольку никогда никого не любила, стало быть, и тебя никто не любил. И умрешь в одиночестве, никем не оплаканная.

Морриган: Ты несешь чепуху, старуха. Мне не нужно, чтобы меня оплакивали.

Винн: Тем хуже для тебя.

Морриган: Ты, должно быть, испытываешь огромное облегчение.

Винн: Облегчение? Не понимаю, что ты имеешь в виду.

Морриган: Большинство твоих ровесниц занято тем, что гадает, когда им суждено умереть. А вот тебе это уже и так известно.

Винн: Подслушивать неприлично, дорогая моя.

Морриган: Тогда мне повезло, что я не считаю нужным следовать правилам приличия.

Винн: Что касается твоего вопроса, я знаю только, что один раз я умерла. Не знаю, сколько еще времени мне осталось… но очень немного.

Морриган: Это не так уж отличается от того, что было раньше. Ты старуха.

Винн: Старуха, которая отчетливо сознает, что время, отведенное нам в этом мире, надо тратить на важные дела.

Морриган: Я всегда придерживалась этой философии.

Винн: Как утешительно.

Винн: Мне кажется, ты должен знать, что убийство это плохо.

Зевран: Прости… ты ко мне обращаешься?

Винн: Поэтому ты хотел расстаться с Воронами. Угрызения совести.

Зевран: Да, так оно и есть.

Винн: Шути, если хочешь, но я чувствую, что в глубине души ты сожалеешь, что вел такую жизнь.

Зевран: Верно. Я обо всем этом сожалею.

Винн: Ну, что это за вечное детство? Неужели ты хоть раз не можешь поговорить серьезно?

Зевран: Знаю. Я ужасен, и от этого мне грустно. Можно прижаться к твоей груди? Я хочу поплакать.

Винн: Уверена, ты можешь поплакать и не на моей груди.

Зевран: Я говорил тебе, что я сирота? Я никогда не видел своей матери.

Винн: О-хо-хо… Сдаюсь.

Винн: Ты еще не передумал? Не появилось желания серьезно поговорить?

Зевран: О твоей груди? Если пожелаешь.

Винн: Нет, я не желаю обсуждать мою грудь.

Зевран: Но грудь-то роскошная! Я видел женщин вдвое моложе тебя, с грудями вдвое хуже. Может она у тебя волшебная?

Винн: Хватит… болтать о моей груди.

Зевран: Но я решил, что ты хочешь поговорить серьезно…

Винн: Да. Я думала, может и ошиблась, что ты захочешь поговорить о своем прошлом.

Зевран: Можно поговорить. В прошлом я видел много грудей, но таких как у тебя, по пальцам пересчитать.

Винн: Хватит. Я заканчиваю этот разговор.

Зевран: Дорогая Винн, ты что-то уже давно не интересовалась моей совестью.

Винн: Это верно. Но я тебе не «дорогая».

Зевран: И вновь я отвергнут, так же, как и жестокой злой судьбой. О, как эти возлюбленные жестоки к эльфам.

Винн: Зевран, я же тебе в бабушки гожусь.

Зевран: Ты говоришь так, будто это плохо.

Винн: Ну, и что бы ты со мной делал, если бы заполучил, а? Все в игры играешь, и ничего больше.

Зевран: Винн, до чего же ты цинична! Цинична и могущественна. Это будит во мне бешеное желание.

Винн: Теперь мне, пожалуй, лучше уйти.

Зевран: Так, давай прикинемся, будто я, впрямь, поверил, что убийство это плохо.

Винн: Этого разговора не было.

Зевран: Ну, а верил бы я в это, и что с этой верой делать? Терзаться виной за вещи, которые уже не поправить - по мне, пустая трата времени, от которой вряд ли дождешься выгоды.

Винн: Но ты мог бы изменить то, что предстоит сделать.

Зевран: И что для этого потребуется? Мне думается, что осознание вины и без того сожрало бы немалую толику моего времени.

Винн: Может быть, ты смог бы взамен спасти жизнь? По одной за каждую, отнятую тобой.

Зевран: Очень уж много жизней придется спасать и все равно испытывать вину. А нельзя обойтись чем-то одним?

Винн: Зевран, это не игра. Или ты отличаешь дурное от доброго, или нет.

Зевран: Я так растерян. Сейчас заплачу. Можно положить голову тебе на грудь?

Винн: (Возглас разочарования) Нет! Нет! Нельзя!

Зевран: Какая ты жестокая! Неужели ты не чувствуешь своей вины?

Винн: В чем я виновата, так это в том, что заговорила с тобой.

Зевран: Знаешь, Винн… у меня в Антиве остался друг, который был бы счастлив познакомиться с тобой.

Винн: Прошу прощения?

Зевран: Салвейл предпочитает зрелых опытных женщин. Он говорит, что они более пышные, более ядреные и смачные.

Винн: И я именно такая?

Зевран: О да. Что проку отрицать, Зевран умеет распознать первосортную пташку.

Винн: Я не пташка!

Зевран: Но, в конце концов, тебе же незачем отказывать себе в удовольствии пофлиртовать с мужчиной? Сейчас ты, может, и отнекиваешься, но я тебя уверяю, Салвейл господин зажиточный и довольно симпатичный.

Винн: Я сейчас уйду. Спокойно. Очень спокойно. Это для того, чтоб тебе не пришлось корчиться от боли, когда твой мозг сам собой полезет из ушей.

Зевран: Ай-яй-яй. Как же это по-ферелденски, душой клянусь.

Зевран: Знаешь, дорогая моя Винн, я тут слыхал разные рассказы о вашем Круге Магов.

Винн: Да неужели.

Зевран: В моей стране, конечно, тоже есть Круг, но здесь, быть может, все по-другому. Я как-то посещал Антиванский Круг, по официальному делу Воронов. И познакомился с хорошенькой юной ученицей, который страсть как хотелось испробовать радостей внешнего мира…

Винн: Умоляю! Умоляю тебя, переходи сразу к делу.

Зевран: Я только хотел узнать, так ли ревностно охраняют магов здешние храмовники, как у нас в Антиве. В Антиве храмовники следят на Кругом, как ревнивый муж, который охраняет добродетель своей распутной женушки.

Винн: Любопытное сравнение, но - да, в Ферелдене почти то же самое.

Зевран: А правда ли еще, что в полнолуние маги Круга собираются на верхнем этаже башни и, раздевшись донага, под звездами занимаются любовью друг с другом?

Винн: Что? Нет! Дыханье Создателя…

Зевран: Эх. Я не так давно обнаружил, что в Антиве такого не бывает, и так надеялся, что у Ферелдене дело обстоит иначе. Увы.

Зевран: Я не могу не узнать о твоем… бедственном положении. Извини, если лезу не в свое дело…

Винн: Да, лезешь.

Зевран: … но каково это - быть одержимой духом?

Винн: Почему тебя это так интересует?

Зевран: Просто хочу узнать поближе тех, вместе с кем путешествую. Разве это плохо?

Винн: Нет, конечно, нет. Погоди… дай-ка подумать. Это трудно описать словами. Это так уютно… Мне… так спокойно, мирно, меня любят…

Зевран: Тебе уютно, тебя любят, да…

Винн: Как будто меня обняли и баюкают… связь настолько прочна, что я не могу разорвать ее, да, по правде говоря, и не хочу… Погоди… что это у тебя такое выражение лица?

Зевран: М-м-м. Я просто представляю себе все это. Умоляю тебя, продолжай.

Винн: И еще непрерывное тепло, которое исходит изнутри меня, из самой сердцевины моего существа, насыщает мое тело…

Зевран: О-ох…

Винн: Андрасте милосердная, ты о чем сейчас думаешь? Нет, я не желаю это знать. Меня точно в грязь окунули. Не смей больше со мной разговаривать.

Лелиана: Винн, это твое?

Винн: Ох, моя сумка с ингредиентами! Спасибо, дорогая… а я все ломала голову, куда ее задевала.

Лелиана: Ты оставила ее у костра, в лагере.

Винн: О… да, теперь я вспомнила. Как незаметно подкрадывается старость и приносит с собой забывчивость…

Лелиана: Винн, ты великий маг, и ты умнее и мудрее, чем многие мои знакомые. Даже молодые.

Винн: Да, но ты не видела меня пятнадцатилетней или двадцать лет тому назад… мой огонь с тех пор изрядно приугас. Но спасибо тебе, Лелиана… за то, что выручила пожилую даму.

Лелиана: Ты ведь не религиозна, правда? Ты не веруешь?

Винн: Верую, в разумных пределах. Тем не менее вера не правит моей жизнью. Почему ты об этом спросила?

Лелиана: Да так, нипочему. Просто ты очень хорошая, и это сразу видно, и мне сначала подумалось, что ты религиозна, как некоторые преподобные матери. Но нет, потом я хорошенько подумала и поняла, что это не так.

Винн: Я делаю то, что приносит мне удовольствие. Мне нравится учить других, помогать им. Я не ищу благодарности за свои труды. Я не ищу одобрения ни своих коллег, ни тем более далекого бога.

Лелиана: Как это замечательно - творить добро ради добра. Многие, кого я знала, были не такие. Они бахвалились своими делами, стараясь поразить воображение окружающих. - «Ах, леди Адели, ты накормила и одела двадцать сирот, как это благородно!» - «Нет-то, леди Кларабелла, это все пустяки. Ты лечила сорок прокаженных и делала им массаж!» Они точно соревновались, с притворной скромностью. Отвратительно.

Винн: Э-э… леди Кларабелла действительно сделала сорока прокаженным массаж?

Лелиана: Кто ее знает. У леди Кларабеллы были странные вкусы. Я бы не удивилась, если б она сделала и это, и многое другое.

Лелиана: Ты напоминаешь мне леди Сесиль.

Винн: Кого?

Лелиана: Это леди из Орлея. Моя мать служила ей до самой смерти. Леди Сесиль оставила меня у себя, не вышвырнула на улицу. У тебя с нею много общего. У вас схожие манеры, одинаковая аура аристократизма.

Винн: О, дитя, я-то не аристократка.

Лелиана: Аристократизм не обязательно дается от рождения. Я встречала среди знати настоящих дегенератов - настолько они были ничтожны и мелочны. Я думаю, что последний крестьянин может обладать высоким духом, который обязательно проявится. Такое вот благородство души и роднит тебя с Сесиль.

Винн: Но… спасибо, Лелиана. Я очень тронута твоими словами.

Винн: Тебе очень не хватает обители? Говорят ты была там счастлива.

Лелиана: В основном, да. Это было мирное место, и там я получила шанс начать жизнь сначала. Никто не знал, кто я такая… Но порой я радуюсь, что ушла оттуда и снова странствую. В той обители было кое-что неприятное… верней, кое-кто неприятный. Некоторые братья и сестры говорили со мной так, словно их Песнь была милей Создателю. Ох, меня так злила эта их манера говорить со мной свысока. Ну и пусть иногда я забывала или путала слова Песни - и что с того? Создатель ведь глядит прямо в наши души, верно? И какая разница, что произносят губы, только бы душа была чиста.

Винн: Думаю, дорогая, ты кое-что упускаешь. Церковь считает, что Песнь света должна распространиться по всему миру. Как же ее распространить, если те, кто исполняет Песнь, забывают или путают слова?

Лелиана: Но я пришла к Создателю раньше, чем даже услышала всю песнь. Создатель говорит с людьми, они просто не умеют слушать. Думаю, что это просто борьба за власть. Если они убедят других, что знают больше, значит, их должны будут почитать.

Винн: Ах, дитя мое, именно такого рода разговоры и вызвали у них настороженное отношение к тебе. Мнение, которое не совпадает с твоим собственным, бывает как правило опасно.

Винн: Иной раз трудно поверить, что ты в таком юном возрасте перенесла столько испытаний.

Лелиана: Я, пожалуй, выгляжу моложе своих лет.

Винн: Да… да, возможно. Я в твоем возрасте только-только собиралась впервые взять ученика. Сейчас-то ясно, что следовало подождать несколько лет. Молодость сильно подхлестывала мою самоуверенность.

Лелиана: Глядя на тебя сейчас, трудно в это поверить.

Винн: О, мне потребовалось чуть не два десятка лет, чтобы созреть. Поверь, в те годы я была… иной.

Лелиана: Так, ты вроде хорошего вина, да? С возрастом теряешь терпкость?

Винн: Наверно, можно сказать и так. Но, видит Создатель, ужасно не люблю, когда меня сравнивают с вином. Или сыром.

Лелиана: Это, должно быть, чудесно - уметь плести чары.

Винн: Чудесно? Для тебя - может быть. Большинство не разделяет твоих чувств.

Лелиана: А, да что они понимают? Они просто завидуют. Создатель даровал вам магию, и вы должны ею пользоваться. Ты проделываешь это так легко. Для тебя это естественно, как дыхание. Ах, если бы я обладала таким даром!

Винн: Но ты им уже обладаешь. У тебя есть музыка, танцы. Грациозней тебя я никого не встречала. Я думаю, что Создатель, быть может, дарует магию всем нам… только разную.

Лелиана: Мне никогда такое в голову не приходило. Вероятно, у каждого из нас свой скромный дар. Я знавала в Орлее одну знатную даму, которая была такой же, как почти все знатные дамы - красивой и глупой. Однако же у Катарины был совершенно потрясающий талант - вязать узелками черенки вишен при помощи одного лишь языка. Это было весьма впечатляюще. Мужчинам особенно нравилось за ней наблюдать.

Винн: Э… да, это именно та разновидность дарованной Создателем магии, о которой я говорила.

Лелиана: Я слышала о… том, что случилось и… даже не знаю, что сказать. Но чувствую, что сказать что-то надо. Может быть, сожалею?

Винн: Я не нуждаюсь в сочувствии, и поэтому не считай себя обязанной успокаивать меня. Лелиана, мы все знаем, что умрем. Так, какая разница?

Лелиана: Потому… потому что раньше?

Винн: Правда? Я могу умереть через год или завтра, от стрелы разбойника, вонзившейся в сердце. Я точно не знаю. Постоянный страх смерти лишает радости все на свете, в первую очередь, жизнь. Не тревожься обо мне, да и о себе. Смерть заберет нас, когда вздумает, а до тех пор мы живы, воистину живы.

Огрен: Ну да, конечно. А почему бы и нет?

Винн: Прошу прощенья?

Огрен: Ну, я б тебе кинул палку. Почему бы и нет?

Винн: Палку?

Огрен: Ага. В любое время. Лучше всего в темноте.

Винн: Полагаю, я должна быть польщена.

Огрен: Не знаю, что это за поза, но если тебе так привычней - само собой.

Огрен: Уф. Мне что-то попало в… Проклятье.

Винн: Что ты… неважно, я не хочу знать.

Огрен: Вот, правильно. Задирай нос. Знаешь, только потому, что не все мы изволим жить в заоблачной башне, это не значит, что мы ни гроша не стоим.

Винн: Я не…

Огрен: А еще мне не нравится, как ты на меня смотрела прошлой ночью.

Винн: Как я на тебя… что?

Огрен: Да ладно, ты же помнишь. Жадно так смотрела, так и мечтала вцепиться…

Винн: Я на тебя не смотрела, гном. И уж наверняка не так.

Огрен: А, ты права. Наверное, это был пес.

Огрен: Знаешь, ты могла бы быть со мной чуточку поприветливей.

Винн: Поприветливей? За что?

Огрен: Я же совсем недавно спас твою задницу! Когда эта тварь… а ты даже и не помнишь.

Винн: Прости, я…

Огрен: Да ничего, все в порядке. В следующий раз я просто не стану вмешиваться, вот и все.

Огрен: Так ты не липнешь к командиру?

Винн: Что?

Огрен: Похоже, все остальные женщины в этом отряде только и знают, что намертво липнуть к командиру. Точно тут у нас вечеринка в честь именин какого-нибудь растреклятого лорда.

Винн: О, нет, Серый Страж для меня слишком молод. И второй, кстати, тоже.

Огрен: Тебе нужен мужик поопытней, верно?

Винн: Полагаю, что да.

Огрен: Ладно, ты знаешь, где меня искать.

Огрен: Вот. Я тут думал.

Винн: Послушай, гном. Меня не интересуют ни твои намеки, ни предложения, ни сомнительные ароматы, которые ты источаешь.

Огрен: Но я…

Винн: Молчать!

Огрен: Я только хотел…

Винн: Нет! Ни слова больше! Я не шучу!

Огрен: Ладно.

Винн: Превосходно! Благодарю тебя!

Огрен: Да на здоровье.

Огрен: А, Винн… желаешь испробовать Огреново домашнее пивко? Это напиток богов.

Винн: М-м, это эль, верно? И я надеюсь, что он сварен по всем правилам гигиены?

Огрен: Конечно! Пускай в других случаях мне плевать на чистоту или грязь, но со своим элем я обращаюсь аккуратно.

Винн: Что ж, хорошо, попробуем.

Огрен: Ну? Ну? Что скажешь?

Винн: Очень мило.

Огрен: Тебе нравится? Ну, я бы никогда не…

Винн: Приятный янтарный оттенок. Ореховый вкус, чуть сладковато, едва заметный привкус жареного. Содержит какие-то пряности… мне сложно определить…

Огрен: Ну? Ну?

Винн: Это… гвоздика?

Огрен: Гвоздика! Клянусь Камнем, ты покорила мое сердце! Кабы на мне не было доспехов, я бы прямо сейчас затащил тебя за угол и… ну, ты знаешь.

Винн: Нальешь мне еще эля?

Огрен: Слушай, Винн… откуда ты столько всякого знаешь про эль? Может, у тебя в заначке есть шикарная история о распутной юности?

Винн: На самом деле, друг мой, все не так интересно. Так вышло, что усмиренные маги Круга – гениальные алхимики, и варят они не только зелья. У нас на столе за ужином всегда стоял кувшин-другой эля.

Огрен: Ух, клянусь моими штанами… Может, когда все это закончится, я потолкую с кем-нибудь из этих тихих магов.

Винн: Усмиренных.

Огрен: Усмиренных, тихих, пресных… какая разница.

Винн: Вот, когда мы были на рынке, я купила тебе полотенце, мыло и бритву.

Огрен: Да ну? Это еще зачем?

Винн: Чтобы вымыться.

Огрен: Женщина, я знаю, для чего нужно мыло! На кой мне этот жалкий кусок железа?

Винн: Это бритва. Ею бреются.

Огрен: Бреются! Всякий воин, который не зря ест свою соль, отращивает бороду! Именно это я всегда говорю Алистеру.

Винн: Да она у тебя вся спутана! И в ней полным-полно объедков!

Огрен: А, так вот куда делся кусок вчерашней селедки. Как бы то ни было, борода защищает мое лицо от холода и ветра. А красота для нее дело десятое. И потом, дамочкам моя борода нравится. Она их щекочет в разных приятных местечках, когда я чуть подвигаю подбородком – вот так.

Винн: А-а-а! Убери ее! Убери!

Винн: Почему ты иногда называешь Алистера «маленький пикокрут»?

Огрен: А что такое? Маленький пикокрут обиделся?

Винн: Да просто название забавное.

Огрен: Забавное? Ба! Да ведь это сущая правда. Ты что, ни разу не видала, как он крутит своей пикой? Хватается за нее, когда никто не видит, да и лупит ею по деревьям, как в бою не на жизнь, а на смерть. Я его как-то раз застал за этим делом. Так он покраснел до самых пяток, а потом долго не мог найти свою рубашку. Клянусь, он этой штукой такое вытворяет, что когда-нибудь себя покалечит.

Винн: Кажется, я больше не хочу этого слышать.

Огрен: Я ему все твержу, что пики для того, чтоб колоть врага на расстоянии. Верно ведь? Коней тыкать, и все такое. И нечего ими крутить, словно шлюха задницей.

Винн: Погоди, так ты говоришь про настоящую пику? Такую, похожую на копье?

Огрен: Ясное дело. А о чем еще я мог бы говорить?

Винн: Даже представить себе не могу.

Винн: Тебе не зябко, Стен?

Стэн: «Зябко»? Я не знаю такого слова.

Винн: Там, откуда ты прибыл, гораздо теплее, правда? Разве ты не чувствуешь холода?

Стэн: Да, наверное.

Винн: Не представляю, сможем ли мы подыскать плащ твоего размера. Хм-м…

Стэн: Что?

Винн: Ничего, не обращай внимания. Я просто ломаю голову, где бы взять моток хорошей шерстяной пряжи…

Стэн: Зачем ты на меня так смотришь, маг?

Винн: Прошу прощенья… Я совсем не хотела на тебя глазеть. Просто я никогда прежде не видела кунари.

Стэн: Можешь время от времени поморгать. Я никуда не денусь.

Винн: Стен, можешь перестать дергаться. Я не причиню тебе вреда.

Стэн: Я не боюсь вреда для себя.

Винн: Тогда, в чем же дело?

Стэн: Маг без оков, все равно, что пламя. Оно стремится и себя само пожрать и поглотить все окружающее.

Винн: Хотелось бы, чтоб ты не говорил о магах «оно».

Винн: Кунари все такие же молчаливые, как ты?

Стэн: А маги все такие же болтливые, как ты?

Винн: … Справедливо.

Винн: Шейла, почему ты называешь меня «старейшей»?

Шейла: Ясное дело, потому что оно пурпурное. И гиена.

Винн: Значит, тебе просто нравится вредничать? Но ведь на самом деле ты совсем не такая.

Шейла: Я обнаружила, что мне доступны кой-какие развлечения. Если меня так часто называют просто «голем», мне доставляет удовольствие платить им той же монетой.

Винн: А, ладно. Но не могла бы ты хотя бы использовать другое слово? Я не хочу, чтобы моим главным признаком был почтенный возраст.

Шейла: Как пожелает привередливый маг.

Винн: Все, сдаюсь.

Шейла: У меня есть к тебе вопрос, старейшая.

Винн: Неужели так обязательно всегда называть меня «старейшая»? Я пока еще не дряхлая карга.

Шейла: Оно предпочло бы «маг не первой молодости с обвислой грудью»?

Винн: Странная у тебя манера добиваться ответов на свои вопросы.

Шейла: Меня интересуют одержимые, те, что были в башне. Возможно ли такому созданию снова стать человеком?

Винн: Да, это просто… очень трудно. И требует путешествия в Тень.

Шейла: И что? Маг потом остается таким же, как был?

Винн: Нет, я… никогда не встречала такого человека, но нет. Они изменяются. Навсегда.

Шейла: Понимаю. Спасибо за ответ… мудрая.

Шейла: Старейшая следит за мной. Это напоминает мне одного бывшего хозяина, которому я проломила голову… или, по крайней мере, так мне сказали.

Винн: Ох, Шейла, прошу прощения. Просто ты вызываешь у меня любопытство, вот и все.

Шейла: Так же говорил мой бывший хозяин во время опытов.

Винн: О, я бы ни за что не стала так поступать. Меня просто завораживает сам факт твоего существования. С одной стороны, твоя жизнь кажется такой грустной и одинокой. А с другой стороны – ты такая могучая. Ты первая из големов, кто обладает свободой воли. Могу я спросить, как ты намерена этим воспользоваться?

Шейла: Если не считать уничтожения летучей нечисти?

Винн: Э-э… да, если не считать этого.

Шейла: Не знаю. Пока что мне нравится проламывать головы.

Винн: Да, это уже… кое-что.

Винн: Шейла, ты когда-нибудь думала о своем будущем?

Шейла: Мне приходило в голову, что я могла бы примкнуть к Церкви. Стать Владыкой. И обзавестись армией гигантских големов Андрасте, созданных для того, чтобы завоевать весь мир!

Винн: Это правда?

Шейла: Не-ет.

Винн: Вопрос был задан серьезно. Когда-нибудь миссия Серых Стражей так или иначе закончится. Что ты будешь делать тогда?

Шейла: Я думала, миссия Серых Стражей – уничтожить порождений тьмы.

Винн: Да? Так ты хочешь разделить их главное предназначение? Это твоя высшая цель?

Шейла: Я над этим еще не очень задумывалась. Но такая цель, пожалуй, получше, чем перебить всех птиц в мире.

Винн: Да, пожалуй. По крайней мере, так. Над этим стоит подумать.

Шейла: Старейшая когда-нибудь встречала других големов?

Винн: Кажется, в погребах башни хранился один голем. В отключенном состоянии. Не знаю, что с ним сталось. После всего того, что случилось с Кругом, я не удивлюсь, если его полностью разрушили.

Шейла: Почему его отключили? Он что, разбил голову какому-нибудь заносчивому магу, который отдавал слишком много приказов?

Винн: Не знаю, Шейла. Быть может, он просто испортился и его нельзя было починить. Думаю, он остался в башне просто потому, что никто не мог сдвинуть его с места. Это был очень, очень древний голем. Кажется, его в незапамятные времена привезли из Тевинтера. Вероятно, кто-то купил его охранять башню.

Шейла: Ее сородичи просто обожают своих рабов, правда?

Винн: Это… это был не раб! Это было… было…

Шейла: Орудие? Так я и думала. Нет, не отрицай. Нет.

Логэйн: Я заметил, Винн, что ты не сводишь с меня глаз. Пытаешься высмотреть, когда я решу на тебя наброситься?

Винн: На самом деле, я думала, что ты скорее напал бы на меня спящую. Разве не так ты всегда поступаешь? Наносишь удар, когда твоя жертва наиболее беззащитна.

Логэйн: Ты совершенно права.

Винн: Я не доверяю тебе, Логэйн.

Логэйн: Я стал Серым стражем. Я принес обеты. Если я их нарушу, моя жизнь кончена.

Винн: Это меня не очень-то успокаивает.

Логэйн: Тут я ничего не могу изменить.

Винн: Я еще долго не буду тебе доверять,

Логэйн. Очень, очень долго.

Винн: Какую игру ты ведешь?

Логэйн: Прошу прощения?

Винн: Она молода, но далеко не дура. И не забыла того, что ты сделал.

Логэйн: Мадам, я понятия не имею, что это за намек. Говори прямо. Если ты намерена в чем-то обвинить меня, так, обвиняй.

Винн: О, у меня столько обвинений против тебя, Логэйн Мак-Тир, что я даже и не знаю, с чего начать. Но это я оставлю для другого раза. А сейчас, знай, что я слежу за тобой. Не рассчитывай, что приветливый разговор со Стражем сразу отбросит все подозрения.

Логэйн: Мадам, если слежка за мной вас забавляет, что ж, прошу. А сейчас, если позволите, я кое-чем займусь.

Логэйн: Можно больше не хмуриться на меня, мадам.

Винн: Я должна спросить твоего разрешения? Ясно...

Логэйн: Ладно, сознаюсь, что Ульдред якшается с демонами, я сообразил сам. У меня был подлый план, согласно которому уничтожение главного оружия Ферелдена пошло бы лично мне на пользу. Теперь вы довольны?

Винн: Думаешь, ты заслужил мое презрение своими делишками с Ульдредом? Я была при Остагаре. И видела убийство Кайлана.

Логэйн: Какая верность!

Винн: И что же это должно значить?

Логэйн: Может, ты попыталась его спасти? Прошу прощения.

Винн: Мне повезло, что я смогла спасти свою жизнь!

Логэйн: Так, ты не кинулась на помощь королю? Ясно, значит, мы оба обрекли мальчонку на смерть.

Винн: Я не возглавляла армию! Мне ни за что не удалось бы пробиться к нему!

Логэйн: А у меня не было магии, чтобы прорвать кольцо порождений тьмы. Хотя, может быть, ты думаешь, я должен был попытаться? Не сомневаюсь, в Кругу недорого ценят жизни простых солдат.

Винн: А как же те солдаты, которые погибли со своим королем? Их жизни для тебя не стоили ничего.

Логэйн: Значит, вот как ты думаешь? Я помню их поименно, волшебница, знаю, откуда они родом. Знаю их семьи. Не знаю, как вы, маги, определяете ценность вещей, но это были мои люди. Я точно знаю, сколько их потерял в тот день.

Логэйн: Винн, ты, похоже, хочешь что-то сказать. Что же тебя держит? Ты прежде никогда не затыкала себе рот из одной вежливости.

Винн: Нет, ничего.

Логэйн: Неважно? Ну и что? Уже бывало полно случаев, когда тебе было ровным счетом нечего сказать, а ты все равно говорила. Во все услышание.

Винн: Логэйн, мне от твоих слов ничуть нелегче.

Логэйн: Приношу извинения. Вообще-то, не стоит сетовать, что мне не досталось твоей язвительности.

Винн: У меня, и впрямь, припасено для тебя много гадостей. Но я промолчу. Я... кажется, я должна признаться, что сильно ошибалась в тебе.

Логэйн: Признать свою ошибку, геройский поступок. Могу сказать только одно: спасибо.

Винн: Да. Что ж, больше этого не будет.

[DLC Возвращение в Остагар]

Пес: (Тихонько скулит)

Логэйн: Мадам, когда вам надоест сверлить меня взглядом, дайте знать. Мои воспоминания об этом месте так же тягостны, как и ваши.

Винн: Правда? Я помню гибнущих на этом поле друзей и человека, который был моим королем.

Логэйн: А я помню только безумцев, идущих на смерть и нелегкий выбор. Я и сейчас выбрал бы то же самое.

Винн: Даже если б знал все то, что знаешь сейчас, Логэйн Мак Тир?

Логэйн: Даже и тогда. Идемте, мадам. Выместим злость не друг на друга, а на порождениях тьмы.

Винн: Да уж, упаси меня Создатель тратить всю свою злость на тебя одного!.

[DLC Возвращение в Остагар, найдены Наголенники Кайлана]

Пес: (Радостный лай)

Винн: Как, Логэйн, не жжет тебе руки королевская сталь?

Логэйн: Ничуть, старуха, и хватит уже взывать к моей совести - напрасный труд.

Винн: А если б на месте Кайлана была твоя дочь? Что сказала бы тогда твоя совесть?

Логэйн: Если б я воспитал свою дочь такой дурой, я и для нее точно так же ничего иного сделать бы не смог! Ты забываешь о том, что твой драгоценный король был обречен. Либо порождения тьмы уничтожили бы его, либо истребили бы всех нас до единого. Ты и впрямь полагаешь, что для нас всех было бы лучше, если б я поступил иначе?

Винн: Я полагаю, что человек, который сам связал себе руки, не вправе возмущаться тем, что некому было защитить его короля!

[DLC Возвращение в Остагар, найдены Бумаги Кайлана]

Логэйн: Лживый ублюдок!

Винн: Придержи язык, Логэйн Мак Тир! Забыл, кем ты стал?

Логэйн: Плевать мне, кем я стал, мадам, важно, кем был мой покойный зять! Видите, как фамильярно пишет ему императрица - словно он не женат уже на моей дочери?

Винн: Кайлан любил Анору всем сердцем. Это всем бросалось в глаза. Если кто и встал между ними, так только ты.

Логэйн: Да где у тебя глаза, старуха? С этим письмом вся интрига ясна, как на ладони! Любовь любовью, а Кайлан собирался бросить мою дочь и жениться на этой мерзавке Селине!

Пес: (Грозное рычание)

Логэйн: Одним ударом Орлей заполучил бы все, что не сумел завоевать мечом! А что получил бы Ферелден? Его дурейшество смог бы нацепить павлиньи перья и зваться императором.

Винн: А как насчет мира? Неужели этот брак не принес бы нам хотя бы мир?

Логэйн: Мир? В таком возрасте, мадам, пора бы и поумнеть. Мир - это война с чужим врагом, в чужой дрязге ради чужих интересов.

[DLC Возвращение в Остагар, найден комплект Доспехов Кайлана]

Винн: Молчишь, Логэйн.

Логэйн: И был бы рад, мадам, если б вы тоже помолчали. День выдался долгий и нелегкий.

Винн: По крайней мере в этом мы с тобой сходимся.

Логэйн: Мы закончили. Вернемся назад и больше не скажем об этом ни слова.

Винн: Ты у нас очень красивый пес, верно? Да-да, очень красивый.

Винн: Да, но только гляньте на этот куцый обрубок вместо хвоста! Хочешь хвост покрасивей? Если захочешь, я могла бы сделать тебе длинный роскошный хвост.

Винн: Один только взмах палочки, и хоп! Хвост. Обещаю, он понравится.

Винн: Или, может быть, ты захочешь хвост другого цвета? Можно приправить этот унылый коричневый красным или синим. Может быть, даже фиолетовым.

Винн: Боевым псам тоже нужно быть красивыми, верно? Да, ты хочешь быть красивым, красивым песиком.

Винн: Все верно, ты просто обожаешь внимание, верно? А еще ты хочешь рога. Большой роскошный хвост и ро… эй! Он… он удрал с моим посохом!

Винн: Должно быть, я недооценила его смышленость.

Винн: Говорят, мабари так умны, что могут говорить, и так мудры, что не делают этого. Скажи, мой друг, это к тебе относится? Ты, правда, способен говорить и просто не любишь болтать?

Пес: (Машет хвостом)

Винн: Хм-м-м… Порой я думаю, что мир стал бы намного дружелюбней, если бы мы могли перенять кое-что у животных. Ничего в мире животных не сравнимо с худшими качествами человечества.